Япония - итоговый реферат - Рефераты по географии
Заметной особенностью японского языка является обязательное грамматическое выражение уровня вежливости (категория адрессива), например: ёму — ‘читаю’, ‘читаем’ (при обращении на «ты»), ёмимасу — то же самое при обращении на «Вы» (это противопоставление затрагивает обозначения действий не только собеседника, как в русском — (ты) читаешь / (Вы) читаете, но и любых лиц). Широко распространены унаследованные от эпохи феодализма «почтительные» и «скромные» глагольные формы (категория гоноратива), ср. рус. изволят почивать, осмелюсь спросить.
Для синтаксиса характерно отсутствие согласования. Порядок слов более строгий, чем в русском языке. Определяющее всегда предшествует определяемому: не только старый дом, но и родителей дом (в отличие от русского дом родителей). Сказуемое всегда стоит в конце предложения: Мастер тушью картину рисует (а не Мастер рисует картину тушью). Имеется постпозитивный глагол-связка со значением ‘есть, является (чем-то или каким-то)’, представленный несколькими различающимися по степени вежливости вариантами: да, дэ ару, дэсу, дэ годзаимасу и др., например: Мо: аки дэсу — ‘Уже осень (есть)’. Вопросительные предложения обычно образуются с помощью конечной частицы ка, например: Мо: аки дэсу ка? — ‘(Что,) уже осень, (да)?’ Есть и другие конечные частицы, выражающие различные модальности: Окурэру — это просто ‘Опаздываем’, но Окурэру нэ — ‘Опаздываем, не так ли?’, а Окурэру ё — ‘Опаздываем, имей в виду!’
Со структурной точки зрения японское словообразование относительно прозрачно и регулярно: ср. русские слова француз, англичанин, японец и их японские соответствия фурансудзин, игирисудзин (от Игирису — ‘Англия’), нихондзин (от Нихон — ‘Япония’). По сравнению с русским языком японский при образовании новых слов гораздо меньше пользуется аффиксацией, предпочитая корнесложение: там, где русский скажет кот-ёнок, олен-ёнок, порос-ёнок, японец говорит ко-нэко, ко-дзика, ко-бута, т.е. «дитя-кот», «дитя-олень», «дитя-свинья»; следует иметь в виду, что в японском языке существует и самостоятельное слово ко — ‘дитя, ребёнок’, в то время как русское -ёнок — это лишь суффикс, который самостоятельным словом быть не может. Характерно, в частности, что в японском языке совершенно нет суффиксальных прилагательных с относительным и притяжательным значением (ср. рус. мамин, папин, родительский) — с их ролью успешно справляются существительные в определительной позиции: Росиа — ‘Россия’, Росиа рё:ри — ‘русская кухня’ (в буквальном переводе «Россиикухня» или даже «Россиекухня»). Из числа продуктивных аффиксов следует в первую очередь отметить присоединяемые к наименованиям лиц суффиксы теплого обращения -сан, -кун, -тян. Первый выражает уважение; Танака-сан часто переводят как ‘господин Танака’ (Танака — распространенная фамилия), хотя по-японски это звучит не столь официально и скорее напоминает русское обращение по имени-отчеству. Второй суффикс выражает дружелюбие по отношению к равному или младшему; обращение Танака-кун употребляют в своей среде сослуживцы и вообще товарищи (как правило, мужского пола); им также пользуются начальники и наставники, обращаясь к своим подчиненным или ученикам (юношам и мальчикам). Третий суффикс имеет уменьшительно-ласкательное значение; обращение типа Аки-тян (от мужского имени Акира или женского Акико) возможно в разговоре взрослого с маленьким мальчиком или девочкой любого возраста, а также часто встречается в разговоре девочек и женщин между собой (ср. рус. Сашенька, Шурочка). Важную роль в разговорной речи играют выражающие уважение префиксы о- и го-, присоединяемые к наименованиям различных предметов и лиц: хэя — ‘комната’, о-хэя — ‘комната уважаемого лица’, ‘Ваша комната’; хон — ‘книга’, го-хон — ‘книга уважаемого лица’, ‘Ваша книга’. Впрочем, есть и аффиксы, выражающие презрение и отвращение.
С этимологической точки зрения лексику японского языка принято делить на три слоя: ваго, т.е. исконно японские слова, канго, т.е. слова китайского происхождения, и гайрайго, т.е. лексические заимствования из прочих языков. Основная масса канго была усвоена японским языком в период примерно с VII по XIII вв., однако многие относящиеся к этому слою лексические единицы были созданы из китайских корней уже в Японии в значительно более позднее время. Самые ранние гайрайго вошли в японский язык в результате контактов с португальскими и испанскими миссионерами в XVI — XVII вв., а также с голландскими торговцами в XVII — XIX вв., однако большинство гайрайго пришли из других европейских языков, прежде всего из английского, на протяжении последних 150 лет, причем японский язык и сейчас активно впитывает все новые и новые гайрайго.
Ваго — это наиболее фундаментальный компонент японского лексикона, в целом они характеризуются высокой употребительностью и встречаются во всех без исключения стилях и жанрах, хотя в разговорной речи их процент наиболее высок. Это такие слова, как хи — ‘солнце’, цуки — ‘луна’, оокии — ‘большой’, манабу — ‘учиться’ и т.п. Канго характерны прежде всего для письменной речи, в большинстве своем они воспринимаются как книжные слова; именно канго послужили в японском языке основным материалом для формирования разнообразных терминологических систем, в частности для терминологии современных естественных и гуманитарных наук, которая особенно интенсивно создавалась в Японии во второй половине прошлого столетия. Примерами канго могли бы послужить лексемы тайё: — ‘Солнце (как астрономическое наименование)’, итигацу, нигацу, сангацу — ‘январь’, ‘февраль’, ‘март’ (букв. ‘первая луна’, ‘вторая луна’, ‘третья луна’), дайгаку — ‘университет’ (букв. ‘большое учение’) и т.п. Если в основном словарном фонде японского языка количественно преобладают ваго, то в общем словарном запасе (с учетом редких и специальных слов) на первом месте по количеству стоят канго; во всяком случае, в больших словарях на них приходится не менее 50% словарных статей. Что касается гайрайго, то в целом лексика этого слоя так или иначе связана с процессом модернизации; среди гайрайго много современных научно-технических терминов (компю:та — ‘компьютер’, пуринта — ‘принтер’, софуто — ‘софтвер, программные продукты’), но еще больше лексики, относящейся к сферам спорта, развлечений, престижного потребления (гэ:му, от англ. game — ‘игра (особенно компьютерная)’; тарэнто, от англ. talent — ‘популярный ведущий телепрограммы’; и:бунингу, от англ. evening dress — ‘вечернее платье’), немало экспрессивной разговорной и жаргонной лексики (оккэ:, на письме часто OK — ‘о’кэй’; би:эфу, на письме BF — ‘бой-френд’). Многие гайрайго сложены из компонентов иностранного происхождения самими японцами; так родилось, например, японское слово сарари:ман — ‘служащий’, восходящее к английским словам salary — ‘жалованье’ и man — ‘человек’, которые, однако, в английском языке устойчивого сочетания не образуют. В количественном отношении гайрайго составляют, по некоторым оценкам, до 10% словарного запаса современного японского языка, в тексте же, в зависимости от жанра (например, в молодежных журналах), их доля может быть гораздо выше.
На протяжении многих столетий в Японии сосуществовали разные литературные языки. Примерно в VII в., когда страна заимствовала китайские формы государственного устройства и буддийскую религию, в японском обществе получил распространение классический китайский язык — «латынь Дальнего Востока», за которым в Японии закрепилось название камбун, букв. «ханьское (т.е. китайское) письмо». Однако уже в VIII в. появились обширные тексты на собственно японском языке (например, фрагменты свода мифов и преданий «Кодзики», поэтическая антология «Манъёсю»). С течением времени японский литературный язык развивался и обогащался, испытывая сильное влияние камбун, но при этом сохранял неизменной свою грамматическую основу. Разговорная же речь между тем спонтанно видоизменялась. К середине XIX в. расхождения между литературным языком (получившим в эту эпоху название бунго, букв. «письменный язык») и некодифицированной разговорной речью, представленной множеством диалектов (которая стала обозначаться термином ко:го, букв. «устный язык»), стали настолько заметными, что в обществе сложилась болезненная ситуация триглоссии: камбун применялся в «высоких» документах, бунго в менее официальной, «средней» литературе, ко:го же расценивался как «низкий», вульгарный язык. В ходе модернизации японского общества в последней трети XIX в. в стране развернулось общественное движение за «единство речи и письма», благодаря которому камбун практически вышел из употребления уже к концу столетия, а бунго резко сократил сферу своего применения, уступив место ко:го сначала в художественной прозе, потом в журналистике и науке. После второй мировой войны бунго перестал употребляться и в официальных документах. Современный японский литературный язык в грамматическом отношении опирается на нормы ко:го (точнее, на нормы разговорной речи жителей состоятельных районов Токио конца прошлого века), а в лексико-фразеологическом отношении впитал в себя все богатство языковых форм, выработанных на протяжении веков в рамках камбун и бунго. Впрочем, камбун и бунго не исчезли полностью, в ограниченных пределах они изучаются и сегодня, прежде всего в целях чтения классической литературы, и находят применение в некоторых жанрах поэзии, при отправлении религиозных культов и т.п.
Стилистическое многообразие современного японского языка не менее значительно, чем в языках Европы: четко разграничиваются книжная и разговорная речь, выделяются различные функциональные стили, развита градация речи по степени вежливости, существуют просторечие и жаргоны. Заметны расхождения между мужской и женской речью, почти отсутствующие в европейских языках.
